Первый человек. Жизнь Нила Армстронга  - Джеймс Хансен

Убедившись, что корабль готов покинуть околоземную орбиту, Центр управления дал Apollo 11 команду начать импульс перехода на отлетную траекторию примерно на отметке двух часов пятнадцати минут после выхода на орбиту. Правила полета требовали, чтобы астронавты ради защиты во время маневра надели обратно ранее снятые герметичные шлемы и перчатки; смысл заключался в том, что, если третья ступень Saturn V под индексом S-IVB вдруг взорвется, астронавты находились бы в этот момент под защитой своих воздухонепроницаемых скафандров. «Проблема с этим рассуждением была в том, – комментировал Коллинз, – что взрыв, достаточно сильный, чтобы сделать пробоину в герметичном корпусе нашего корабля, причинил бы серьезные разрушения и прочему оборудованию, и у нас никак не получилось бы возвратиться в целости и сохранности. Но правило было правилом, поэтому мы так и сидели в шлемах и перчатках, готовясь к ускорению, которое отправит нас на другую планету».

Когда корабль подошел к точке отлетного маневра через половину его второго околоземного витка, запрограммированная последовательность команд запустила двигатель третьей ступени носителя Saturn в последний раз, и Apollo 11 начал разгон до «скорости убегания». Длительность отлетного импульса составила чуть меньше шести минут. В момент зажигания корабль находился над Тихим океаном; в 140 км под ним по кругу двигался строй самолетов КС-135 – бывших летающих заправщиков военно-воздушных сил, которые теперь несли большое количество электронного оборудования и предназначались для передачи данных телеметрии с борта корабля в Хьюстон. Эти данные говорили, что Saturn V справился со своей задачей хорошо и теперь связка удалялась от Земли со скоростью 9,5 км/с – значительно быстрее винтовочной пули.

В начале путешествия у Коллинза было гораздо больше дел, чем у Армстронга или Олдрина. Как пилоту командного модуля Майку следовало (с помощью Нила и База) отделить Columbia от S-IVB и развернуть командно-сервисный модуль задом наперед. После этого Майк должен был подвести CSM обратно и состыковать его с лунным модулем Eagle, который, чтобы благополучно пережить запуск со всеми своими длинными и тонкими опорами и торчащими в разные стороны под неожиданными углами антеннами, а также исключительно хрупким герметичным корпусом, лежал плотно упакованным внутри прочного, похожего на ящик контейнера, установленного на верхнем конце S-IVB. Этот маневр был критически важен для выполнения плана полета. «Если бы разделение и стыковка не состоялись, – объяснял Олдрин, – нам пришлось бы возвращаться на Землю. Во время маневра еще присутствовала вероятность столкновения аппаратов в космосе и разгерметизации кабины, поэтому мы по-прежнему оставались в космических скафандрах, когда Майк отделял наш модуль от третьей ступени ракеты Saturn».

Ни Олдрин, ни Армстронг не беспокоились чрезмерно об успехе этого маневра. «Майк выполнил эту стыковку так, – отмечал Нил, – как он должен был сделать потом еще раз, состыковываясь с LM после его возвращения с лунной поверхности. Эта операция проделывалась раньше и на Apollo 9, и на Apollo 10, так что я был практически уверен в успехе».

Маневр завершился идеально. Пироболты подорвались, освобождая верхнюю секцию большого контейнера и открывая доступ к LM в его «гараже» на вершине ракетного блока. Коллинз управлял перемещением CSM при помощи малых ракетных двигателей, отводя его примерно на три десятка метров прочь от посадочного аппарата. Развернув корабль задом наперед, он мягко и не торопясь начал движение вперед, завершив его успешной стыковкой двух аппаратов передними концами. Columbia и Eagle теперь представляли собой единое целое; когда нужно, Нил и Баз смогут перейти в LM через внутренний соединительный туннель, отделенный набором герметичных люков. Для того чтобы завершить маневр разделения, требовалось освободить LM от точек крепления в контейнере, после чего связку CSM и LM нужно было отвести задним ходом от S-IVB. Затем все, что оставалось сделать, это отбросить S-IVB в сторону от пути корабля. Посланная на ракетный блок с борта Apollo 11 команда заставила ступень открыть клапаны стравливания остатков топлива, и созданная этим реактивная сила отправила крутящуюся ракету в долгое путешествие по орбите вокруг Солнца, которая уводила ее прочь от маршрута Apollo 11.

Когда в Хьюстоне по местному времени (летнему поясному времени центральных штатов) было 13:43 и прошло пять часов одиннадцать минут от начала экспедиции, Apollo 11 уже двигался со скоростью 3,94 км/с, удалившись от Земли на 40 744 км.

Теперь, когда разделение, стыковка и первые коррекции курса по пути к Луне были позади, астронавты разделись и натянули гораздо более комфортные белые комбинезоны и куртки из тефлоновой ткани. Некоторые вещи в невесомости делать проще, чем в условиях действия силы тяжести, но, когда трое мужчин принялись снимать космические скафандры в кабине, равной по объему небольшому микроавтобусу, это оказалось отнюдь не просто. Процесс раздевания, складывания тяжелых упругих скафандров в мешки для хранения и запихивания этих мешков под кабинные сиденья был трудоемким, и, по словам Олдрина, «представлял собой настоящую катавасию: разные детали и ошметки летали во все стороны по кабине, пока мы старались не растерять организацию». Коллинз привел такое сравнение: «Мы были как три кита-белухи в маленьком бассейне и то и дело стукались о пульт управления, несмотря на то что старались двигаться как можно медленнее… Каждый раз, когда мы отталкивались от стенки корабля, наши тела отбрасывало в какие-то неожиданные стороны, и нам приходилось напрягать мускулы, чтобы возвращаться на правильные места».

Сняв наконец космическое облачение, астронавты с облегчением избавились от устройств, приделанных к интимным местам. Поскольку у астронавтов могла возникнуть как малая, так и большая нужда до того момента, когда стало бы возможным снять скафандр, специальные ассенизационные устройства были закреплены на их телах до надевания скафандров. Олдрин вспоминал эти прозаические детали так: «Мы смазывали наши задницы специальным кремом и надевали на них то, что по-научному называлось фекально-изолирующим снаряжением». По сути, усовершенствованный подгузник уменьшал до минимума вонь от испорченного белья, а крем защищал тела мужчин, уменьшая эффект раздражения. Чтобы космические путешественники могли мочиться, их снабдили похожими на устройства для медицинской профилактики шлангами, которые вели к мешкам-сборникам, напоминавшим бикини и крепившимся на бедрах. Во избежание утечек катетер с насадкой-кондомом должен был прилегать как можно плотнее, и выяснявшаяся при этом нелицеприятная правда о размерах мужского оборудования становилась поводом для шуток, которыми обменивались астронавты в своей компании. Помытым и переодетым в свежее белье и комбинезоны, им стало легче удовлетворять естественные нужды. Фекалии помещались в специальные контейнеры, а мочу сбрасывали за борт корабля в открытый космос.

Впервые оказавшись в покое на своем пути к Луне, астронавты смогли расслабиться. По рассказам Коллинза, невозможно подготовиться к тому странному состоянию, настигающему тебя, словно героя сериала «Сумеречная зона»[86], в области пространства между Землей и Луной: «В отличие от верчения на карусели близкой околоземной орбиты, здесь мы вступаем в царство неспешного движения, где время и расстояния кажутся величинами более значащими, чем скорость. Чтобы почувствовать свое быстрое движение, нужно видеть, как что-то проносится мимо: телеграфные столбы рядом с шоссе, самолет, летящий поперечным к твоему курсом. В глубоком космосе объекты слишком далеки друг от друга, чтобы размываться от скорости или мчаться со свистом, единственные исключения – это сближение с другим аппаратом или посадки, но в этих случаях корабль движется медленно, очень медленно. Однако, несмотря на то что я не могу почувствовать скорость, глядя в окно, я могу оценить расстояние, потому что Земля делается все меньше и меньше. Наконец становится можно увидеть весь ее диск».